Беглец - Страница 102

102

Неожиданно повозка клюнула вперед и опасно перекосилась на один бок. Искусник слегка зазевался с управлением. Переднее колесо съехало с дороги и сейчас же провалилось в невидимую яму. Уставшая лошадь, испуганно всхрапнув, инстинктивно дернулась, но тут же сдалась, понуро опустив голову: засела телега крепко.

Час прошел в бесплодных попытках выбраться. В ответ на все понукания своего незадачливого возницы животное лишь вяло перебирало ногами, размесив копытами и без того плохую дорогу в неаппетитного вида кашу. Нет, ну это ж надо: "Повозка у вас высокая, проедете!" — в сердцах бормотал старик, стегая кнутом ни в чем не повинную лошадь. — "Старый пень, решил срезать!"

— Пошла, кляча! — в отчаянии скомандовал Толлеус и, закашлявшись, устало присел на лавочку. Отдышавшись, он посмотрел назад — сочащаяся из земли вода уже почти скрыла колеи, оставленные колесами.

"Что же за невезенье!" — пожалел старик сам себя. Надо бы подтолкнуть. Конечно, не руками — это удел молодых и сильных. Однако и он кое-что мог сделать.

Поудобнее перехватив посох, искусник "ударил" в зад повозки. Она лишь вздрогнула. Доска из заднего борта с треском вылетела со своего места и, свистнув над головой человека, улетела далеко вперед. "Итить!" — Толлеус сплюнул. Подтолкнул, называется…

"Чтоб тебя!.". — неизвестно кому кулачком погрозил старик. Надо было идти за помощью.

Подобрав подол плаща, Толлеус тяжело спрыгнул на обочину, сразу же провалившись в черное месиво выше колена. "Вот тебе на! И как тут идти?" — затрепыхался он, силясь сделать шаг. Куда там! — Сил старику не хватило даже на то, чтобы вытянуть ногу. Безнадежно плюнув, он попытался развернуться, чтобы забраться обратно на повозку. Старость не радость: Толлеус упал в грязь, перемазавшись, как свинья на ферме, проклиная всех богов и ленивую лошадь. Хорошо хоть, посох с собой! Искусник активировал свое новое плетение для подъема и спуска, зацепившись липкими нитями за верхний край повозки. Опора, конечно, расположена низковато, и чуть в стороне, а не над головой, но вполне сгодилась. Старика в защитном коконе поволокло сначала по земле, и лишь потом вверх. Топь, разочарованно чавкнув, неохотно рассталась со своим пленником. Правда, старые добрые башмаки, столько лет преданно служившие своему хозяину, навсегда стали добычей трясины.

Надо бросить повозку и на лошади вернуться в деревню. Как он поедет верхом, Толлеус представлял смутно. Но выбора нет. Только это завтра, когда взойдет солнце — переночевать придется здесь.

Через час стало смеркаться и холодать, а от болота пошел удушающий смрад. Толлеус кутался в перепачканный плащ и кашлял. Издевательски квакали лягушки. Воздух полнился звоном болотного гнуса. Но не тех безобидных комариков, что можно встретить в городе или даже в лесу, а полновесных летучих чудовищ, выросших в самом сердце заповедных топей. Стало совсем темно, а развести огонь было нечем.

Очень сомнительно, что какой-нибудь случайный путник забредет сюда ночью. Так что нет смысла обозначать себя на этот случай, привлекая внимание звуками или огнями. Но все-таки грустить в одиночестве в кромешной тьме не хотелось. Поэтому искусник с помощью посоха засветил маленький огонек — старшего брата светящейся точки, с помощью которой рисовал буквы.

Тяжелые болотные испарения становились все гуще. Сначала Толлеус дышал через тряпку, но скоро она перестала помогать. Тогда он попробовал свернуть тряпку в несколько слоев, но сил у легких не хватало, чтобы вдохнуть через нее воздух. Впрочем, решение нашлось быстро — старик приспособил импровизированный фильтр к своей системе нагнетания воздуха. Маны, конечно, потреблялось больше, зато кузнечные меха, исправно раздуваясь и опадая, погнали в легкие чистый воздух. Толлеус аж зажмурился от удовольствия, сделав первый вдох. Кашель прошел. Только с трубкой в горле сидеть было крайне неудобно: в конце концов, пользоваться этой штукой предполагалась не несколько минут, а подольше.

Порывшись в своем скарбе, старик нашел медное блюдо и с помощью Искусства перекорежил его. Получилось что-то наподобие маски-забрала, плотно закрывающего всю нижнюю часть лица. В ней Толлеус предусмотрел отверстие для трубки. Получилось вроде бы удобно — только сейчас приходилось подгадывать свое дыхание под ритм кузнечного меха. Требовалось другое решение, обеспечивающее постоянную подачу воздуха.

В посохе не было плетения, чтобы сотворить подобие ветерка. Как-то давно Толлеус, стоя в лавке Искусств, раздумывал о приобретении такого. Но стоило оно дорого, маны потребляло много, результат неубедительный — и он не стал покупать, о чем сейчас несказанно жалел.

Не спалось. Мысли скакали испуганными белками. Чтобы не впасть в панику, старый искусник решил поломать голову над эффективной заменой кузнечного меха. Ветер может сделать любой человек. Сними плащ и тряхни хорошенько — и готово — воздух придет в движение. Или всадник промчится мимо — аж обдаст порывом, если стоишь рядом. А еще когда воду в котле кипятишь, над ним ветерок появляется, кверху дует. Только он горячий — совсем не подходит.

Вообще погоду, и ветер в том числе, делают боги. А люди этим пользуются в меру своих сил и способностей. Моряки паруса ставят и плавают. Мельники — строят мельницы и получают муку… А вот, кстати говоря, колесо водяной мельницы крутит движущаяся вода. Но и в обратную сторону — можно создать волну, провернув колесо мельницы… "Может, раскрученный ветряк сможет создать ветер?" — спросил Толлеус невидимого собеседника. Никто не ответил, но старик и не ждал ответа.

102